Irina Cornies

Меня обидеть зря стремишься,
я не подвластен силам зла.
Ты успокойся, ты уймися.
Не сей по ветру зря слова.

То, что дурак я бородатый,
открыто было не вчера,
иначе гением объятый,
встречал бы дома вечера.

Да, да, теперь уж и не спрячу,
что пьянством горько досаждал,
но вот ведь сам сижу да плачу
прокурен, пьян, прогнил, устал.

Не пустишь ныне на порог,
не навестишь при восполеньи
и не ответишь на звонок,
не дашь сопливым наставленья.

Оставь, не то одно мне вовсе,
что разжигало нас всегда,
ну или не только это, впрочем…
мне нужно было от тебя.

Храня на черный день надежду,
влачишь бездетной дни свои.
Ну а чем я? Чем я утешу?
В семейной жизни нет любви.

И все пройдет, бесспорно, знаю;
потом начнется вновь и вновь.
Зато теперь-то понимаю:
не врал, промолвив про любовь.

Пусть изначально безнадежна
та дружба глупая была.
Но почему понять так сложно:
не тьма она, а вся светла!

Меня обидеть зря стремишься,
я не подвластен силам зла,
через года угомонишься —
ты знаешь, где найти меня.